Оккупационный режим пандемии: два месяца, которые изменили мир?

Оккупационный режим пандемии: два месяца, которые изменили мир?
Фото: Andrea Fasani / EPA / ТАСС

Американский публицист и историк Питер Гелдерлоос сформулировал несколько ключевых тезисов о коронавирусе и шумихе вокруг него. Публикуем их в несколько уточненном и дополненном редакцией «Ассамблеи» виде.

1. Всякий раз, когда общество охватывает идиотское самоуспокоение, такое случается. Точно так же было ровно столетие назад накануне Первой мировой, эпидемии испанки, европейских революций. Многоголосый хор пел на все лады о том, как все образуется и как все замечательно. Ну там, не считая отдельных вопросов, вроде нарастания напряженности между державами, протестов туземцев в колониях, недовольства рабочих в России и Франции…

2. Возлагать ответственность за всё последовавшее на «съевшего летучую мышь китайца» – все равно, что свести причины Первой мировой войны к «студенту, стрелявшему в Сараево». Коронавирус не привел к экономическому обвалу сам по себе, а лишь стал спусковым крючком, ускорившим давно назревший процесс. Коллапс мировой экономики, темпы роста которой после первого в истории нефтяного кризиса 1973 г. переживают резкий спад каждые 7-10 лет, был лишь вопросом времени: глобальный долг более чем втрое превышает мировой ВВП, и противоречия не находящего новых рынков сбыта капитализма уже не могут найти разрешения. По данным МВФ на минувшую осень, рост мировой экономики за 2019-й уже был наименьшим со времен Большой рецессии 2008-2009 гг. Раздувшийся пузырь просто не мог не лопнуть – вопрос был только в том, что станет поводом.

3. Украину политический и экономический кризис заденет гораздо тяжелее, чем в 1998-м, 2008-м и 2014-м, потому что ресурсов, которые можно было бы проедать, уже не осталось. Пустой госрезерв – тому свидетель. Вместе с тем, карантинные меры являются тяжелым ударом по теневому и «серому» секторам экономики, которые позволяли многим сводить концы с концами во время предыдущих потрясений.

4. Наименее затронутые вирусом страны – это страны не с низким уровнем социальных контактов, а с более локализованной экономической активностью. Кризис приведет (и уже приводит) к дальнейшей концентрации капитала в руках олигархии: малый и средний бизнес не имеет возможности пережить многомысячный карантин и, соответственно, уступит место на рынке крупным торговым сетям и производствам. Если из десяти миллиардов доходов условная корпорация потеряет пять, у нее останется половина, тогда как собственник помельче потеряет всё.

5. Власти реагируют на кризис не для того, чтобы минимизировать страдания людей, а чтобы сохранить и преумножить собственную силу. Нормализировать в глазах граждан внедряемые на Западе меры контроля и наблюдения пытается и МВД Украины в лице главного любителя “руки Кремля” Антона Геращенко. Для поддержки таких идей в ход идут ботофермы, использование которых легко отследить по Facebook-профилям. Как и нагнетание истерии в СМИ, их работа хорошо оплачивается.

6. Будучи введенными однажды, чрезвычайные меры имеют свойство становиться рутинными. А капитализм подталкивал нас к “социальному дистанцированию” и “карантину” задолго до COVID-19. 

7. Опасно не быть на улицах, если это означает, что мы теряем способность реагировать на происходящее. Следовательно, лучше всего сейчас не повиноваться слепо распоряжениям правительств, но и не делать что-либо только потому, что правительство это запретило.

8. На показатели поражаемости и смертности влияют проблемы, связанные с малоподвижным образом жизни, серьезными заболеваниями и ослабленным иммунитетом. Эта категория граждан всегда была мишенью болезней, и нынешний вирус в этом плане не является самым страшным: еще на ноябрь 2019 г. в Италии, средний возраст населения которой довольно велик, ситуацию с заболеваемостью гриппом медики оценивали как катастрофическую. Однако паники в СМИ не было, хотя показатели смертности в стране сейчас почти такие же, как и в прошлом году. Как не было ее и в 1968-1969 гг., когда гонконгский грипп убил более 30 тыс. человек только в Соединенных Штатах. Стратегия запугивания тогда еще не была так отработана.

9. Из положительных последствий пандемии: массы наконец задумались об элементарной гигиене вроде мытья рук; стали больше времени проводить в семейном кругу и лучше заботиться о старшем поколении; понемногу улучшается экологическая ситуация (к маю уровень углекислого газа в атмосфере должен быть наименьшим за более чем десятилетие); срываются бессмысленные форумы и саммиты; остановлен призванный формировать послушных дисциплинированных винтиков образовательный процесс – обучение можно самостоятельно организовывать на дому; вероятное увеличение роли удаленной занятости сможет запустить частичный процесс деурбанизации (оттока населения из удушливых мегаполисов поближе к природе).

10. Мы можем противостоять панической скупке и ксенофобии, выселениям и полицейским рейдам. Мы можем поддерживать социально незащищенных, организовывать коллективное распределение необходимых продуктов и демонстрировать солидарность по отношению к другим. Наконец, можно объяснять, как нынешний кризис усугубляется капитализмом, и как он помогает нам увидеть, что в обществе действительно важно, а что – просто паразитизм.

11. Здоровье – это общественное достояние. Одиночка не может быть здоров. Вместе с тем, бесплатная медицина в руках государства дает возможность чиновникам, распределяющим бюджетные фонды на здравоохранение, использовать их для создания привилегий в свою пользу. Для высших классов медицина будет действительно бесплатной и элитной, тогда как для низших – частично бесплатной и куда худшего качества.  

One Reply to “Оккупационный режим пандемии: два месяца, которые изменили мир?”

Comments are closed.