В середине ХХ века политические и финансовые элиты многих государств рассказывали, как хорошо было бы отказаться от привязки валют к золотому стандарту. Золотой стандарт был отменен, появилась возможность выпуска большей денежной массы, началось развитие глобальных финансовых рынков. Однако даже в развитых странах большинству жителей почему-то приходится работать всё тяжелее, получая за свой труд всё меньше. Процессы политико-экономической глобализации облегчаются переходом к цифровым деньгам вместо наличных: ведь именно на такой основе легче создать единую мировую финансовую систему, в том числе с общей валютой. В то же время, и глобализационные тенденции современного капиталистического мира способствуют переходу к электронным расчетам.
Идея полного перехода на электронные деньги активно пропагандируется в Украине – разумеется, дабы положить конец коррупции и неудобствам. Пандемия и карантин сразу же дали этим усилиям новое дыхание: не смогла остаться в стороне даже “Новая почта”. Поэтому вопрос о причинах его продвижения банками и корпорациями заслуживает детального рассмотрения – подобно тому, как обеспокоенность крупного капитала недостаточным доступом населения к экологичным продуктам питания обычно не предполагает увеличения возможностей для выращивания фруктов на личных приусадебных участках.
В 2015 г. о намерениях полностью отказаться от наличных расчетов объявила Швеция. На 2018 г. наличные расчеты составляли 2% стоимости всех финансовых транзакций в ней, около 10% в еврозоне и 7,7% в США. Хотя официальная статистика может и быть занижена с целью преувеличить непопулярность такого средства оплаты. Несмотря на стремительный рост числа преступлений в сфере электронного денежного оборота, шведские органы власти все равно стимулируют электронную оплату товаров и услуг, а некоторые банки не принимают и не выдают деньги в материальной форме. Совсем.
Это преподносится, в частности, как мера предотвращения уличных краж. Но если хранение денег в бумажном и металлическом виде не стоит их владельцу ничего, кроме инфляционных потерь, то перевод всех расчетов в цифровую форму позволяет операторам извлекать огромную прибыль лишь на комиссионных сборах. Не говоря уже о том, как легко валюта на банковских картах облагается платой за сервис, налогами и иными принудительными поборами.
Кроме того, как признавал управляющий центральным банком страны Стефан Ингвес, полностью безналичная экономика будет означать ответственность немногочисленных коммерческих игроков за все платежи в стране, что создает угрозу для платежной инфраструктуры: «безналичная Швеция может оказаться неподготовленной в случае кризиса».
Для беднейших слоев населения, выживающих за счет стихийной торговли и других неофициальных подработок, обязательность безналичных расчетов означает попросту лишение последнего источника средств к существованию. На это обратила внимание и заместительница управляющего той же финансовой институцией Сесилия Скингсли: «Есть ряд людей, и есть ряд ситуаций, где наличные деньги абсолютно необходимы». По ее словам, пожилые люди и беженцы относятся к числу тех, кому нужен доступ к наличным деньгам, даже если подавляющее большинство страны этого не делает. Уровень безработицы в Швеции вырос с 6,7% в марте и 8,2% в апреле до 9% в мае и 9,8% в июне, а согласно вышедшим 25 мая подсчетам агентства Bloomberg, если бы все трудоустроенные, попавшие в правительственную программу отпусков, считались безработными, этот показатель вырос бы до 17%. Можно представить, какое количество семей сейчас зависит от теневых источников дохода. Иных же лиц возможность быстрой оплаты покупок онлайн поощряет к необдуманной трате денег, которые гораздо легче отдать, не держа в руках физически. А значит – увеличивает проблемы с кредитами, азартными играми и другими последствиями безответственных действий.
В Украине всё обстоит не менее интересно. С национализацией “ПриватБанка” в надежных ласковых руках государства оказалась база данных платежей ВСЕЙ мелкой неформальной экономики. Вот эти все “скидывайте на карту Привата” и т.д. Многие продолжают так работать, не понимая того, что банк уже четвертый год как государственный. Здесь возникает масса вариантов. Например, каждый платеж “на карту” – 18% налога. Ведь это, по сути, доход для получателя денег. А больше двух таких платежей – уже незаконная предпринимательская деятельность со всеми вытекающими последствиями. Правда, наверху до этого пока не дошло дело.
Наконец, фиксация любой безналичной финансовой операции позволяет в случае необходимости отследить её. Никто этого особо и не скрывает: заработавшие с 28 апреля новые правила денежных переводов предусматривают обязательную идентификацию при сумме от 5 тыс. гривен (исключение сделали лишь для оплаты коммунальных платежей и кредитов – это святое; а также для снятия средств со своего счета, потому как его владелец и так известен). Но подобные механизмы позволяют не только контролировать частную жизнь обычных граждан. Возможность блокировки электронного счета крайне облегчает репрессивные меры в отношении лиц, представляющих какую-либо угрозу интересам правительств и крупных компаний, – как и произошло, например, в деле с проектом WikiLeaks Джулиана Ассанжа.
Может быть, полный переход к электронным расчетам необходим для препятствования деятельности организованных преступных группировок? Тогда обратимся к такому примеру их высокоприбыльного транснационального бизнеса, как миграционная индустрия.
Расцвет незаконной переправки лиц через границы государств Европы не в последнюю роль был обеспечен «хавалой» – появившейся еще в Средние века платежной системой, дающей преступникам гарантию оплаты со стороны «клиентов» и освобождающей их от электронных транзакций в международных финансовых операциях. Максимальное разделение задач с изоляцией каждого этапа и участника переправки делает ее непрозрачной для любого полицейского или банковского контроля. Как показал французский журналист Артюр Фрайе-Лалей, под видом бездокументного мигранта проделавший путь от пакистанского Пешавара до Ла-Манша, речь идет о феномене саррафов – одновременно банкиров и менял, почти всегда параллельно занятых другой деятельностью. Вместо движения денег или расписок, саррафы обмениваются долгами и обязательствами:
«Например, мигранты платят наличными в Стамбуле. Затем деньги относят в ювелирные лавки или обменные пункты на большом рынке, где в ходу множество самых разных валют. «Кассир» пишет имя (обычно вымышленное) того, кому нужно заплатить, в особый блокнот вместе с указанием суммы. Затем он рвет лист на две части: одна остается у него, а вторую он отдает тому, кто приносит деньги. Когда наступает время платежа (то есть нелегалы попадают на место назначения), к нему приходит человек с частью квитанции. Кассир сравнивает её со своей и, если всё совпадает, выплачивает оговоренную сумму.
Однако бывает, что тот, кто нашел и нанял капитана на перевозящее мигрантов судно, может оставить у себя талон на оплату услуг капитана по договоренности с ним. Потому что если его арестуют в Европе, вербовщик сможет забрать деньги и передать их членам семьи капитана, чтобы те наняли ему адвоката».
Хавала совершенно легальна в Индии и большей части мусульманского мира. В Европе же она под запретом: в частности, по французским законам передача денег перевозчику «клиентом» не является обязательной для установления факта правонарушения. Впрочем, отдадим старинной системе и должное: она не только обеспечивает заработок преступников на последних сбережениях мигрантов и их семей, но и позволяет мигрантам отправлять деньги своим родным в страны, где слабо развита банковская система (причем намного дешевле, чем посредством Western Union).
К чему это всё было сказано? Конечно, не для убеждения, будто использование банкнот и монеток является “сопротивлением цифровому тоталитаризму” (как всерьез полагают некоторые денежные фетишисты). Просто стоит иметь в виду, что даже в обстановке всеобщего страха и тревоги не стоит спешить передавать полный контроль над своим кошельком “большому дяде”: тот не упустит возможности запустить туда руку даже под самым благовидным предлогом.
Какой-то змей
