Как Харьков стал первой столицей. День в истории 7 ноября (нов.ст.) 1917 г.

Известие о победе вооруженного восстания в Петрограде было получено в Харькове поздно вечером 25 октября (7 ноября) 1917 г. После получения этого известия харьковские большевики развернули энергичную работу по подготовке взятия власти в городе.

В целом Харьков не сразу узнал о событиях в столице бывшей империи. Прямо в день переворота забастовали здешние типографии. Это событие никак не было связано с питерским, просто стечение обстоятельств. Харьковские газеты вышли только 3 (16) ноября, и либеральный “Южный край” в своем выпуске № 14296 лаконично описал, что происходило в нашем городе на протяжении тех судьбоносных дней:

“В ХАРЬКОВЕ

ЗАБАСТОВКА ПЕЧАТНИКОВ.

Одновременно с насильственным большевистским переворотом в Петрограде – в Харькове была объявлена всеобщая забастовка работников печатного дела. Началу этой забастовки предшествовали длительные (в течение 2 месяцев) попытки со стороны союза рабочих прийти к соглашению с союзом хозяев с целью: избежать острых форм борьбы.

Но соглашение не было достигнуто – и в результате всеобщая забастовка печатников. Что касается забастовки рабочих типографии “Южного Края”, то она была объявлена ими исключительно из солидарности с товарищами из типографий, не удовлетворявших требований, предъявленных союзом рабочих печатн. дела. Издательством “Южный Край” все требования были своевременно удовлетворяемы, и никаких претензий рабочими не было предъявлено.

 25-ГО ОКТЯБРЯ

Забастовка печатников, совпавшая с начавшим моментом переворота в Петрогроде, лишила харьковское население широкого осведомления о событиях как в Петрограде, так и о текущей жизни Харькова.

Поэтому вполне естественно, что в Харькове, населению которого уже стало разными путями известно о событиях в Петрограде, клубок всяких сплетен и предположений развивался с необыкновенной быстротой, распространяясь по всем углам и закоулкам города.

Так протекал день 25 октября.

26-ГО ОКТЯБРЯ

Только в ночь на 26 октября в Харькове от Исполнительного комитета всероссийского железнодорожного союза была получена телеграмма, поставившая харьковские организации в известность о событиях в Петрограде.

Затем утром в Харькове были получены сообщения “П. Т. А.” (Петроградское телеграфное агентство, – Прим.), об образовании военно-революционного комитета, затем телеграммы агентства стали поступать в Харьков уже не из Петрограда, а из Киева, и из Москвы…

К вечеру телеграф перестал работать с Петроградом, и Харьков оказался отрезанным от столицы.

В тот же день среди харьковской демократии возник вопрос о создании революционной власти: начались совещания революционных комитетов.

Первые открыли совещание большевики… Совещания партийных организаций высказались за необходимость поддержать революционное течение против Временного Правительства, но не допускать захвата власти меньшинством или отдельными организациями.

 В соответствии с этим была вынесена резолюция на заседании Исполнительных комитетов, Советов рабоч., солдат. и крестьянских депутатов и Областного комитета. Большинством 15 против 9 была отвергнута резолюция о переходе власти к Советам и принято постановление о создании более широкого органа революционно-демократической власти”. 

27 октября в № 2 “Забастовочного листка”, перепечатанном “Южным краем”, были опубликованы три объявления, первое из которых – за подписью Бюро военно-революционного комитета:

“Объявляется гражданам г. Харькова и Харьковской губернии, что военная и гражданская власть в Харьковской губернии и гор. Харькове по постановлению объединенных революционных организаций, состоявшемуся 26 октября сего года, перешла к Военно-революционному комитету, исполнительным органом которого является Исполнительное бюро из девяти лиц.

Состав бюро: Б.Н. Гуревич (Бэр), И.3. Козиенко, Як. В. Мартьянов, В.М. Орешкин-Кашинский, Н.Т. Петренко, В.В. Сокольский, А.С. Северо-Одоевский, Ф.А. Сергеев (Артем), В.Н. Черневский.

Канцелярия Военно-революционного комитета помещается в здании Присутственных мест (первый этаж)”.

В тот же день 27 октября вышел бюллетень № 1 харьковского губернского комиссара Временного правительства, напечатанный на ротаторе. На первой странице размещалось воззвание комиссара:

“Граждане! Губернский комиссар Временного Правительства, ознакомившись с желаниями и настроениями населения, констатирует, что попытки части граждан свергнуть Временное Правительство, облеченное доверием Временного Совета Российской республики, и представителей его на местах, не встретили сочувствия в массе населения и обречены на неудачу. Преступные попытки захватить власть за две недели до выборов в Учредительное Собрание, которое одно вправе установить характер и политику власти, желательной всему народу, должны сплотить все сознательные элементы для поддержки Временного Правительства, особенно в переживаемый момент. Ряд общественных организаций, общественных самоуправлений и проч. осудили покушение на захват власти, эту попытку вызвать гражданскую войну, усилить контрреволюцию и разруху. Представительство Временного Правительства и ведение всех дел по управлению Харьковской губ. всецело лежит, по-прежнему, на губернском комиссаре, действующем на основании закона и прав, представленных ему Временным Правительством.

Да помнят граждане, что Учредительное Собрание должно быть созвано в указанный срок, что никакие контрреволюционные выступления не могут быть оправданы. Этого требует спасение и благо родины. Сорвать Учредительное Собрание, значит погубить Россию.

Больше, чем когда-нибудь нуждается страна в согласованной работе всех граждан, к которой и призываю население Харьковской губернии”.

На общем собрании 28 октября, заслушав сообщение представителей из центра о событиях в Петрограде, рабочие и служащие Харьковского железнодорожного узла приняли резолюцию, где отмечалось следующее: “Мы приветствуем открытую борьбу за права всех угнетенных и укрепление новой народной власти, созданной кровью пролетариата, и предлагаем представителям Балтийского флота передать революционному Петрограду, что мы всеми силами и способами будем вместе с ними вести борьбу за полное завоевание наших прав как политических, так и экономических”.

Со своей стороны, исполнительное бюро Харьковского губернского объединенного ВРК опубликовало в “Забастовочном листке” обращение к населению Харькова, в котором, среди прочего, говорилось:

“Создавшаяся в Харькове и губернии твердая революционная власть ставит своей задачей объединение всех революционно-демократических сил, установление твердого революционного порядка, беспощадное подавление контрреволюционных попыток. Харьковский объединенный военно-революционный комитет представляет волю Центральной Украинской Рады, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городской думы и других революционно-демократических организаций. Комитет будет охранять в городе и губернии спокойствие и дисциплину”.

Об обстановке следующих трех дней рассказывает всё тот же выпуск “Южного края”:

“29 октября вечером из Москвы (от московского отделения петроградского телеграфного агентства) была получена телеграмма, в которой сообщалось, что, “чувствуя себя солидарными с остальными служащими правительственных и общественных учреждений, постановившими прекратить работу, служащие агентства пришли к решению объявить общую забастовку впредь до изменения тех условий, в которых протекает их работа”.

Это была последняя телеграмма Агентства.

 Харьков стал питаться различными, зачастую совершенно фантастическими, необоснованными сведениями, касающимися событий в Петрограде, Москве, Киеве, а также Харькове.

 В Харькове тем не менее было напряженно-оживленно. Центральные улицы были переполнены гражданами. На Павловской площади и в других местах беспрерывно собирались и расходились митинги, по количеству участников достигавшие громадных размеров. Появились неизвестного происхождения листки “Условия мира”, “О мире”…

На митингах и в общественных учреждениях много говорили о том, что в Харьков “идут юнкера”. В связи с этим циркулировали слухи о разобранных путях из Харькова в Чугуев, об окопах за Кирилло-Мефодиевским кладбищем…”

Харьковские красные опирались на вооруженные отряды рабочих, насчитывавшие 3000-3500 человек, на пробольшевистских солдат 30-го пехотного полка Руднева. Как известно, 10 ноября по старому стилю Совет рабочих и солдатских депутатов принял большевистскую резолюцию о признании новой власти, а 24 ноября – после перевыборов – был образован большевистский исполком во главе с Федором “Артемом” Сергеевым, но еще в начале декабря обстановка была очень сложной: позиции большевизированного к этому времени Совета были непрочны, в городе находились воинские части, в которых было очень сильно влияние Центральной рады, и когда они попытались овладеть телеграфом, слабо вооруженные красногвардейцы смогли удержать его с большим трудом. Представители Харьковского ревкома просили как можно скорее прибыть на помощь отряды Сиверса и Ховрина, шедшие на Дон для борьбы с белоказаками генерала Каледина. 1600 их бойцов при шести орудиях и трех броневиках прибыли 8 (21) декабря, почти сразу же, в ночь на 9-ое, разоружив нелояльные части – 2-й Украинский полк, занимавший Москалевские казармы, и 29-й автобронедивизион на улице Мироносицкой. Почти все они сдались быстро и без лишнего шума, за исключением штаба бронедивизиона, офицеры которого отстреливались от балтийских матросов до последнего патрона и погибли. В ту же ночь солдаты и рабочие заняли почту, телеграф, вокзал и другие важные пункты. Только после этого ревком стал полновластным хозяином жизни города. В последующие несколько дней, начиная с 11 декабря, подтянулись еще до 5 тыс. бойцов из Центральной России, во главе с командующим Антоновым-Овсеенко и его заместителем, начальником штаба Муравьевым.

Николай Ховрин писал о штурме здания: “В одной из комнат штаба я нашел четыре маузера в деревянных кобурах. Иметь такой пистолет – мечта каждого матроса. Один из них я взял себе, второй отдал Анатолию Железнякову, а еще два не помню, кому достались”. Примкнувший к большевикам легендарный анархист Железняк, со словами “Караул устал” объявивший о роспуске Учредительного собрания, именно благодаря пребыванию в Харькове стал своего рода символом матроса-революционера. Привезенные же из Тулы винтовки и пулеметы раздали красногвардейцам, часть стволов отправили соратникам на Донбасс. В середине декабря рабочими Харькова и революционными солдатами был ликвидирован мятеж юнкеров в Чугуеве, стремившихся задушить революцию в губернском центре…

25-26 декабря в Харьков прибыла черногвардейская дружина Марии Никофоровой, созданная при содействии Антонова-Овсеенко. Войско близкой соратницы Махно отличилось здесь акцией, ставшей её визитной карточкой: экспроприация магазинов с раздачей товаров населению. Но надолго они не задержались: уже 28-29 декабря (т.е. 10-11 января) бойцы Маруси участвовали в боях с гайдамаками под Екатеринославом, успешно установив власть Советов и в этом городе.

Да-да, анархистские и матросские отряды проявили себя далеко не только в штурме Зимнего дворца: анархисты Иосиф Блейхман-Солнцев, Генрих Богацкий, Владимир Шатов и Ефим Ярчук (Хаим Захарьев) входили в состав Петроградского ВРК по подготовке переворота. На территории Украины большевики привлекали анархистов к работе ревкомов для подготовки выступлений против власти Центральной Рады в Киеве, Одессе, Екатеринославе, Херсоне, Елизаветграде, Николаеве. На екатеринославских заводах были созданы пять отрядов Черной гвардии, контролировавшихся анархистской федерацией.

Имея в конце 1917 г. общих врагов с большевиками и левыми эсерами, анархистское движение выдвинуло лозунг “Порознь идти, вместе бить”. До отмежевания большинства от блока с большевиками весной 1918-го, его участники входили в состав исполкомов Харькова, Одессы, Херсона, Николаева, Елизаветграда, Александровска, Павлограда, Бахмута, Гришина, Севастополя. Крупные федерации анархистских групп имелись в Харькове, Екатеринославе, Киеве, Кременчуге, Полтаве, Николаеве, Одессе, Елизаветграде, Луганске. Анархо-синдикалистские союзы тоже действовали в Одессе и Харькове. Всего на февраль 1918 г. в Украине было около 50-ти населенных пунктов, где существовали анархо-группы, численность состава которых могла колебаться от 3 до 5 тыс. человек; издавались газеты “Хлеб и воля” (Харьков), “Голос анархиста” (Одесса), “Голос анархіста” (Екатеринослав). Также выходила анархо-синдикалистская газета “Рабочая мысль” в Харькове, анархо-индивидуалистами выпускались газеты “Безвластие” в Харькове и “Свобода внутри нас” в Киеве…

Хотим не власти, а Свободы
Долой проклятый Капитал!
И прочь вы все, кто дни и годы
В оковах рабства нас держал!
Веками тяжкое бездолье,
Нужда и голод сердце жгли,
А вы в довольстве и приволье
Нас угнетали как могли.
Вы злобным хохотом смеялись
Над нашей верою святой,
Вы нашей кровью упивались,
Жирели нашею нуждой.
Годами в сердце возмущенье
Народ униженный таил,
Сердца пылали жаждой мщенья
И этот дивный час пробил!
Вперед, под Черные Знамена!
Борьбы великой час настал!
Свалилась деспота корона,
Падет и алчный Капитал.
Зовут светлеющие дали
К заветным целям нас, – туда,
Где мы без злобы и печали
Построим Царствие Труда,
Где на началах Коммунизма
Построим новый, светлый мир,
И будет нам весь мир – отчизна,
И будет жизнь и труд нам – пир.

М.А. Андрюнин, “Час пробил”, январь 1918 г.

Стоит ли говорить о том, что после укрепления большевиками своего положения потребность в энтузиазме ситуативных союзников отпала и их тут же начали выдавливать из всех революционных учреждений? Анархисты призывали превратить Советы в сугубо экономические органы, отвергая построение власти сверху вниз. Ими осуждалась централизаторская политика большевиков, под лозунгами диктатуры пролетариата ограничивавших полномочия местных Советов и навязывавших решения Совнаркома. Наиболее же непримиримые призывали бороться с новой большевистской властью и уничтожить ее, пока она не окрепла, доказывая, что большевизм стал преградой на пути развития революции.

Организаторами анархистского движения стали преимущественно вернувшиеся из ссылок или эмиграции участники революции 1905-1907 гг. Несколько десятков их вернулись весной 1917-го из США, где ими была создана Федерация союзов российских рабочих. Они основали Особое бюро анархистов Донецкого бассейна, считая сферой своего влияния территории от Днепра до Дона. В декабре 1917-го и феврале 1918-го провели конференции в Харькове и Екатеринославе, на которых решили привлекать в свои группы местных рабочих и безработных. Согласно отчету ВЦСПС, в Донбассе массы пребывают под сильным анархистским влиянием, в частности, в Советах и фабзавкомах (один из лидеров анархизма в этом регионе и редактор упомянутого екатеринославского издания, Петр Аршинов-Марин, со времен каторги был близким товарищем Нестора Махно). Звучали призывы осуществить в Донбассе либертарный экономический эксперимент. Незадолго до захвата немцами Юзовки анархисты установили контроль над городом, арестовав большевиков. Кроме того, они выступили против ленинского правительства в Горловке и Енакиевом, большевики этих районов приняли резолюции о беспощадной борьбе против анархистского влияния. Такую же резолюцию в марте 1918 г. принял Екатеринославский Совет, призывая разоружить анархистов, которые “хотят подорвать революцию изнутри”. Черногвардейские отряды, готовившиеся выступить на фронт против немецко-австрийских войск, были разоружены большевиками в Екатеринославе, Новомосковске, Каменском, Николаеве. Однако анархистам всё же удалось на несколько часов или дней захватить власть в Екатеринославе, Николаеве, Мелитополе, Лебедине (например, Екатеринослав оказался в их руках после бегства красных на два дня, до 3 апреля, когда в город вступили немцы). Среди 20 тыс. бойцов, мобилизованных украинской советской властью для отпора интервентам, формирования во главе с анархистами и левыми эсерами составляли около трети – в частности, братьев Железняковых, Мокроусова, Валентинова, Аккермана, Воронова, Чередняка, Порубаева, Романова, Желябова, Девицкого, Никифоровой, Махно, Касисимова, Гиси, Зайделя, Гарина, Саши-Петра (настоящее имя Александр Шапиро), отряд имени Бакунина, отряды екатеринославских и одесских террористов. В этих структурах, по подсчетам современного украинского историка Виктора Савченко, насчитывалось до 3-4 тыс. человек. В них, по его словам, состояло много моряков Черноморского флота, гимназистов, деклассированной интеллигенции и просто романтиков с большой дороги.

На грани анархии оказались приморские города юга Украины. Сделавшие революцию матросы не желали признавать никакой власти, в том числе и большевистской. Военную комиссию, а затем и Центрофлот Черного моря возглавлял анархист Савва Романовский. Были анархистами также Федор Александрович, командир Черноморского торгового флота, и Владимир Чернявский, председатель профсоюза водников Черного моря. Они выступали за обобществление флота и призывали моряков работать по вольному найму при любой власти, отжав торговые суда в свою собственность (как это было в Одессе – см. отдельную статью, также эпизод такой социализации рыболовецкой шхуны в Евпатории показан в автобиографическом романе “О, юность моя!” Ильи Сельвинского, участника черногвардейского отряда Никифоровой). Из тогдашних матросов военной и торговой флотилий выйдет немало командиров будущей махновской эпопеи. Между тем, в Гуляйполе и на тот момент уже существовала вольная территория с населением до 40 тыс. человек, созданная районным съездом Советов в сентябре 1917 г.

Еще не так давно на Харьковщине жили сотни людей, родившихся в грозовом 1917-м. Вычислить появившихся на свет именно 25 октября (7 ноября) невозможно, но областным управлением статистики на начало 2013 г. в первой столице было зафиксировано 208 человек 1917 года рождения, из которых лишь 45 – мужчины. По области – 427 и 90 соответственно. А в этом году уже пошли в первый класс дети, которые родились без Ленина на площади Свободы…

Подготовлено с использованием материалов монографии: Савченко В.А. Махно (Історичне досьє). – Харків: Фоліо, 2008. – 415 с.